Уже не представляло никакой, даже самой крохотной, малейшей важности, сведение о том, какая именно из всех возможных уважительных причин заставила Ито явить классу свою угрюмую физиономию отдельным блюдом, омрачающим их и без того не идеальное существование сверх всякой меры. Важнее сейчас был тот факт, что окажись данная причина медосмотром, срочными процедурами или еще чем-нибудь противным и неприятным в большей или меньшей мере, для каланчи следствие оставалось одно единственно важное: ради неотложных дел ей пришлось повременить даже с завтраком. В животе жалобно урчало, и мысль за мыслью девушка сама даже не замечала, как вихрь в ее голове кружит определениями, так или иначе близкими к коридору, ведущему в сторону школьной столовой. Там "гигантскую бабу" ждала завсегдатайская львиная доля вкуснейшего завтрака с хорошей добавкой, ибо исполинская Ито, будто сошедшая со страниц повестей о Гулливере, сколь бы сложным ни показалась здравая вера в это - растущий организм ничуть не меньше, чем другие дети, ее окружавшие. И то ли еще будет. Поди пойми, что хуже, дать организму нужные ресурсы для роста, или рискнуть не докормить лохматое чудовище, в безопасности сосуществования с которым нетрудно засомневаться. Кто-то из сверстниц уже давно и вовсю рассуждал о диетах, но Ито-сан подобное никаким боком не касалось, покуда она не могла справиться со своим голодом в полной мере еще ни разу за последние несколько лет. Даже есть смысл в том, как произошедшая год назад автомобильная катастрофа с ее участием, окунув Ито с головою в пучины отчаяния, умерила здоровый аппетит. Жаль, что ненадолго.
"Чертов бесполезный кусок мяса - вот что теперь такое моя левая рука. Сказали, что надежды нет. Прощай, любимая жизнь. Я теперь не то что бы в группе играть и спортом заниматься не смогу, так и просто писать на уроках для меня задача непосильная. Ко всему еще и урод одноглазый. Попугая мне еще подарите, изверги с Олимпа, или где вы там... Ах, да."
Она оправилась от тяжких дум, сидя за своею партой и наблюдая отсутствие перед собою соседки спереди. Нет, вещи девочки, разумеется, оставались на месте. Учебник, уже подготовленный к следующему уроку, лежал в нужном уголке стола, и в классе было немного более шумно, чем обычно на уроках. Стало быть, решила Ито, сейчас перемена. Вспомнив о втором своем деле на сегодня, после покушать, девушка резко встала, по неосторожности едва не опрокинув выделенную ей мебель, чем невольно обратила на себя кратковременное внимание одноклассников. Окинув хмурым взглядом знакомые лица, Ито нашла нужный ей силуэт, застывшим у окна, и последовала незамедлительно к своей цели, на ходу вспоминая ушедший час.
"Мне сказали, что передо мною посадили девочку, которая также испытывает сложности с письмом. Пусть по причине, отличной от моей, но это разницы не представляет, ведь у нее есть диктофон. Если я все правильно поняла, это был намек на необходимость знакомства. Что ж, отбрось сомненья, всякий, вдаль идущий. Чего уж мяться, сомневаться, если все равно отбрасывать."
Обернувшись и глядя в глаза Ито испуганно, снизу вверх, рядом стояла она. Мари. Именно о ней шла речь. Немаленькая, в отличие от того, как Коппола себе ее представляла, но все равно не гигант. С симпатичными, но неопределенной этнической принадлежности чертами лица, то ли японка, то ли нет. Смуглая. Живая. Примечательная.
"Наверное, ничем хорошим ее внимание ко мне не закончится. Хотя .. стоп. О каком внимании я вдруг подумала? Диктофон. Я по вопросу деловому."
Секундное молчание Ито сопровождалось внимательным взглядом широко раскрытого глаза на блеск металлической трости. Но даже самый долгий миг когда-нибудь заканчивается, и, подобрав слова, девушка его оборвала:
- Здравствуй, - заговорила она громким, достаточно низким для девушки, но при ее габаритах убедительным голосом, - Меня Ито зовут, я твоя соседка сзади. Мне сказали, что у тебя есть диктофон. Мне понадобятся записи.
Прямолинейная, как и всегда, она сопроводила свое пояснение жестикуляцией с одной руки. Привыкнуть к мертвой недвижимости левой, когда-то основной, было особенно непросто, осознавая, как та не откликается на неосознанные действия и движения языка тела.