Проснувшись рано, Акеми до последнего момента, пока не ощутила привкус теплой водопроводной воды, отказывалась верить в реальность происходящего.

Сентябрь. Железные тучи, непоколебимые в своей решительной жестокости, заслоняют пышной серостью студеный, маслянисто-гладкий океан над головой и готовятся пролить лживые слезы сожаления, фальшивой горести. Лучи солнца скользят по перилам пандусов, резкие, с голубым отливом. Холодные, словно бы дивный аромат наступающей со всех фронтов непогоды, льются ручьи их, вонзаются тонкие, неосязаемые лезвия во влажную землю, с высоко выгнутого, словно поверхность рыбьего глаза, свода небес. Леденеют пустые ложбинки луж, острым хлыстом ветер оголяет асфальт: сметает и уносит в новый полет желтеющие листья, едва севшие на мерзлые камни, рубит мелкую, едва ощутимую морось, насыщая воздух влагой, украшая чисто вымытые оконные стекла крошечными осколками горного хрусталя.

"Эти бусины точно спустились к нам с самой верхушки Фудзиямы." - Так, должно быть, думала она, маленькая, на цыпочках стоящая у приоткрытого окна. На тонких ножках, девочка со светлыми волосами, различимо прилагающая силы к тому, чтобы не плакать от неуверенности. Одному богу ведомо, правда ли это - снег, снизошедший в смертные низины с высоты самого ослепительного японского величия. Но сравнение было как нельзя подходящим, а красота, его навеявшая, еще долго не отпускала взора черно-бардовых, словно тлеющие в пекле угольки, глаз, покуда время тянулось медленно, тяжелой медовой каплей с кончика перевернутой столовой ложки.

Она здесь пока совсем одна. Никого не знает, ни с кем не подружилась. Даже с учителями. А между тем..

Между тем, наступает первая осень. Первая, которую Акеми суждено провести вдали от дома. Девчонка не успела еще толком соскучиться по вредной, отчасти пугающей, но по сути родной улыбке отца, от которого вся семья вечно ждала сюрпризов любых порядков и мастей, от постоянных перемен настроения до придуманной пять минут назад отпускной поездки. Не успела она ощутить и нехватку теплых, пусть жутко назойливых прикосновений, объятий и нежных поцелуев матери. Не осознала еще до конца, до глубокого, незримого дна, то, как сложно будет эту осень забыть.

Отредактировано Koume Akemi (2013-09-09 18:00:20)

Странная мода - начинать занятия осенью. Кому охота учиться после жаркого лета?

Мидорикава-сенсей зачем-то перебрала кисти, лежащие на столе, - совершенно зря лежащие, кстати. Хоть занятие и было по изобразительному искусству и проходило в классе-мастерской, рисовать они сегодня будут вряд ли. Она снова проверила, лежат ли на месте книги и пухлая тетрадь, куда вчера с таким трудом, даже с по-детски высунутым языком, были вписаны нужные пометки по грядущему занятию.

На улице начинался дождь.

Между прочим, это еще один минус - кто-то просто не придет, поленившись вылезти из тёплой кровати. В конце концов, Мидорикава и сама относительно недавно была студенткой и с радостью могла филонить занятия, если считала их не самыми важными. И тут такое распределение, в такую школу. Нет, неважно, что это провинция, важна специфика преподавания. Впрочем, ей ведь выдали самый лёгкий поток?

В классе терпко пахло масляными красками, не очень-то и ощутимо, но чувствовалось, что здесь часто и долго просиживают за мольбертами люди, что-то выражая. Особенно это было заметно на сразу нескольких картинах, вывешенных на стенах - при общей грубости мазков, они были объединены стилем и какими-то невыразимо странными образами. Среди других картин, между прочим, такого единства стиля не было, поэтому Мидорикава решила для себя, что здесь есть особо упорный ученик, который буквально высиживает часы в изобразительном кружке.

Кстати, она была готова, что не придет вообще никто, но вскоре скрип двери и первые ученики, заходящие в класс, развеяли её предположения. Что ж, если потребуется провести урок для двоих, она это сделает.

- Доброе утро. Я - Мидорикава-сенсей. Сегодня я проведу первый в этом году урок, посвященный не столько рисованию, сколько людям, которые добились в этом очень многого. Особенно... многого. Потому что они тоже преодолевают трудности каждый день. А пока рассаживайтесь, мы немного подождем остальных. - сообщила Мидорикава, поспешно занимая место за своим столом.

Последние несколько дней Чихиро нездоровилось: она испытывала навязчивое отвращение к тёплому хлебу, крекерам и луковым чипсам, которые так любила, часто подёргивалась от просто так, плохо спала; на неё нападала странная рассеянность, сжигающий изнутри кашель, насморк и головная боль. Вчера ночью, как оказалось, и вовсе температура была. Тогда девушка только раз спустилась вниз, на минутку, с повязанным лбом, бледная, ещё от природы худенькая, с почти закрытыми глазами, слабо улыбнулась, сказала: "Всё в порядке" - и ушла обратно.

Прочие ученицы Ямаку и школьный врач, которого они привели в женское общежитие через час или два, считали по-другому.

Сейчас Юзучи чувствовала себя намного лучше, хоть и пришлось собраться с силами, отложить в сторону приставку с любимой игрой, взять гору ненужных тряпок, сморкаться до нового головокружения и пить таблетки и крепкие лечебные чаи, на вкус больше напоминающие бензин или нефть, столь горькие и тошнотворные. "Так надо" - сказал тогда доктор в белом халате тогда и, не спрашивая, занялся пляской и игрой с шаманским бубном. Девушка чихнула, спровоцировав новую волну головной боли и ушного звона, раздражающего ещё больше, чем насморк. Шмыгая носом и стягивая волосы в хвосты, она считала своей обязанностью, как бы то ни было, не пропустить первое занятие. К тому же, кажется, это невежливо - неопытным учителям надо помогать, тем более, если учесть специфику "Ямаку".

Начинался дождь. Крошечные капли воды действовали на нервы, били по мозгам, вызывали нестерпимую головную боль каждый чёртов раз, когда касались натёкшей лужицы, асфальта, крыши или попросту лица. Чихиро была ужасно раздражена, хотела упасть и не подниматься, ведь при каждом движении голова просто раскалывалась, и существовало непреодолимое желание просто изничтожить, разорвать источник шума. Или попросту вернуться обратно, в тёплую постель, к горькому, но согревающему изнутри напитку. Но нет. И до учебного корпуса приходилось добираться бегом, лишь бы студённый осенний ветер не застал врасплох.

По пути к классу она думала. Очень много думала. Взвешивала, строила теории и предположения, анализировала факторы и своё поведение, настроение, и вообще делала всё, чтобы ответить себе на один-единственный вопрос: осталась ли она в дураках или нет?

- Класс 3-3, Юзури Чихиро, извините за опоздание, - на одном дыхании выпалила Юзури, заметно запыхавшись, и, не разбирая, двинулась в сторону ближайшего свободного места - она никогда не любила опаздывать.

Отредактировано Yuzuri Chihiro (2013-09-22 18:40:31)

Кичиро почти впал в прострацию. Начало урока было таким, как он себе и представлял, пусть приятно лаконичным. Про Бетховена он краем уха слышал. А вот история слепого скульптора была услышана им впервые. Впрочем, сама история еще раз подтверждало одно: нужно бездна труда и упрямства, если ты хочешь изменить свою судьбу. Становилось скучно, но Накашима старался не подавать виду. Не смотря на его усилия, постепенно внимание покинуло учителя, и переместилось к окну.
Дождь, незаметно выросший из утренней мороси, вовсю стучал по листьям и аллеям Ямаку, мелкой дробью рассыпался на подоконнике и время от времени оставлял косые росчерки капель на самом стекле. Небо все так же было затянуто серым, и дождь готов был лить еще очень долго.
Возможно, имело смысл после урока остаться в здании. Судя по плачевному состоянию пришедших, зонтик был не самым популярным предметом в школе. А вот аспирин скоро явно пойдет на рекорд. Хорошо что он, Кичиро, точно не может промочить ноги. Болеть не хотелось.
Вопрос учителя заставил заставил задуматься. Интерес Накашимы к инвалидам был достаточно эгоистичен. Кичиро знал о многих атлетов, которые компенсировали утраченные или поврежденные конечности. Один раз, читая о имплантах, он нашел статью о преднамеренной ампутации здоровой, но деформированной, голени в медицинских целях. В статье рассказывалось об американке с врожденной травмой, вследствие которой процесс передвижения был болезненным. И это состояние прогрессировало с годами. Технически нога не требовала ампутации, болезнь не угрожала жизни. Но передвижение с имплантом голени дало этой женщине больше мобильности, чем с родной ногой. Кичиро не запомнил фамилии, да и женщина не была кем-то из «великих», так что это вряд ли годилось бы как пример в этом ключе.

Её выбор пал на третью парту на первом от двери ряду, вдали от всех тех, кто, несомненно, оказался в Ямаку не за просто так.

Несомненно, стоит оговориться, что Чихиро относилась к обучающимся собственного класса и всевозможных потоков и паралеллей чуть менее чем никак. Не то, чтобы она не считала их за людей или попросту не замечала, однако отсутсвие каких-либо конечностей или определённых функций, дарованных человеку, по сути, от природы, не несло и капли того негатива, которое встречалось инвалидами на улице. В конце концов, никому из них не престало быть менее человечным, пусть некоторые только и могли, что мычать и издавать прочие подобные животным звуки, некоторые и вовсе были куда способнее и талантливые, нежели любой из миллиарда, у которых имеется и здоровое сердце, и целостные четыре конечности, и в абсолюте своём развитые слух, зрение и речь (нецензурная лексика или неумение полноценно выражать собственные мысли, чем страдает современное общество, за болезнь, увы, не считается). Она попросту не отличала людей с ограниченными способностями от обычных, пусть и попеременно учитывала возможные нетипичности в разговоре, например, общение при помощи ручки и листка бумаги с глухонемыми (девушка имела тенденцию пропускать еженедельные занятия по языку жестов, пусть и знала парочку из самых основных) или отстутсвие возможности пригласить девочку из соседней комнаты на утренную пробежку. Свои собственные определённые правила и условия общения существуют и для каждой из отождествлённых групп и слоёв общества, верно?

Юзучи, внимательно всматриваясь в каждое действие молодого учителя, невольно поймала себя на полном равнодушие к судьбам столь, казалось бы, великих и небезызвестных людей. Может, во всём была виновата стандартная программа обучения средней школы - на уроках изобразительного и мирового искусства и музыки приходилось разбирать не только стиль и манеру исполнения и соответствующие произведения, но и историю жизни их автора. Быть может, что-то другое.

Однако последующий вопрос почему-то заставил задуматься и вспомнить ещё кое-что.

- Знаете, учитель, где-то я слышала об одном мальчике-аутисте, мечтавшем написать книгу и, как бы это глупо не звучало, обзавестись собакой. И ведь к тридцати годам или около того у него получилось. Мало того, он женился и родил троих вполне себе здоровых детей, - Чихиро выдержала неловкую паузу, шумно вздохнув, и облокотилась на собственный кулак, - Только вот я не знаю, насколько эта история правдива и известна в общественных кругах, увы.

Отредактировано Yuzuri Chihiro (2013-10-01 16:33:00)