Музыка престарелого, но еще бодрого рояля разливалась по помещению, эхом отдаваясь в темных углах и отражаясь от потолка, создававших прекрасную звукоизоляцию. Сначала негромко, потом чуть увереннее, мелодия сформировалась в полноценное произведение, которое профессиональные пианисты никогда не назвали бы идеальным. Однако для сидящей за роялем черноволосой девушки, вкладывающей в свою музыку частичку души, это казалось мелочью. Для нее сцену не освещали прожекторы, публика не шушукалась в зале, невидимый оркестр и не думал вкрадчиво подыгрывать, но когда Сачи закончила, в помещение раздались негромкие хлопки неведомого слушателя, неожиданно вторгнувшегося в личное пространство.
***
Проклятая нога не давала спать всю ночь, заставляя Саки баюкать конечность в самых разных положениях, лишь бы она хоть на секунду перестала болеть. Борьба почти лишила её сил, и лишь под утро измученная девочка заснула, окончательно вымотавшись. А когда проклятый будильник начал звенеть, часы показывали одиннадцать часов утра... Решительно хлопнув по будильнику рукой, Саки с большим трудом поднялась на ноги и с тяжелой головой поплелась в ванную. Пара пригоршней холодной воды если не отрезвили, то хотя бы привели в порядок мысли, и Саки поняла что от нее требовалось. Еженедельный ритуал - воскресенье, конец недели. Вписать в график болезни, исписанную графами и таблицами тетрадь, время особенно сильных болей, судорог и прочих сюрпризов - причем вписать так, что бы фельдшеру было понятно. Проблема не из легких, особенно учитывая почти нечитабельный почерк. Всю неделю она сосредоточенно вносила свои "проблемы" в тетрадь и сегодня ей предстояло описать только ночные боли и дать им оценку по шкале "A-B-C-D-E", по мере увеличения. Смешно - каждый раз занижать шкалу и выкинуть половину проблем... К чему пугать людей? Даже по самой перспективной оценке врачей, ходить самостоятельно Саки смогла бы еще полтора-два года, после чего её ждала мягкая коляска. Еще два года - и тут как тут мягкая койка, если раньше не хватит инфаркт миокарда. Перспектива невеселая, конечно, но что поделать? Обвинять во всем родителей за "неправильную генетику"? Нет, Саки никогда бы так не поступила. Винить врачей и требовать уже однажды опробованный морфий каждый день? Но доктора старались ей помочь, а морфин в пускай и особенную школу никто не стал бы завозить. Уж скорее они выгонят её, Эномото Саки, чем рискнут оказаться под излишним вниманием органов. Тогда зачем забивать этим голову, если можно жить полной жизнью?

Два часа у фельдшера были самыми трудными. Внутривенная инъекция физраствора с препаратами, уменьшающими спазмы, пара больших синих капсул с психотропными препаратами, уменьшающими расстройство координации и стабилизирующими состояние... Глупый журнал и новая тетрадка, полученная взамен... Саки едва успела переброситься с фельдшером парой слов, прежде чем её окружили заботливые медсестры. А ведь ей так хотелось убедить его не волноваться, что это всё ерунда, пройдет... Ага, пройдет. Она уже не практически чувствовала отклика в мышцах ноги до колена, а спазмы уже давно распространялись выше. Пройдет, как же...

И только покинув больничный корпус, Саки вспомнила про свою вчерашнюю договоренность. Ее сегодня ждал музыкальный кружок - ответственный за помещение кружка паренёк пообещал сделать нечто вроде экскурсии. Показать инструменты, где что лежит, провести мастер-класс. У бедняги был всего один глаз и не хватало двух пальцев на правой кисти, однако он умудрялся играть на электрогитаре и очень гордился своим умением. Кроме того, Саки ему явно понравилась, иначе почему он краснел как помидор и отводил глаза, когда она к нему обратилась? А вообще идея здравая. Кружок изобразительного искусства она бросать не собиралась, но чем-то занять себя вечерами, когда становится так пусто на душе, казалось более чем удачной мыслью. Пусть в качестве слушателя, а там может ей помогут подобрать инструмент, который она сможет освоить. Флейту, к примеру. Или может скрипку? Нет, слишком сложно. А что насчет гитары?...
Провожатый очень обрадовался, когда Саки все же явилась на место встречи. Гремя ключами и поправляя повязку, делавшую его похожим на пирата из какой-нибудь глупой американской комедии, он долго распространялся о пользе музыки для душевного здоровья, все время норовил убежать вперед, и активно жестикулировал. Саки улыбалась, хоть ей и пришлось поддерживать его рваный и торопливый темп ходьбы, а это было весьма и весьма тяжеловато. Это был хороший мальчик, который любил свое увлечение, так почему бы ей не улыбнуться и ободрить его? И пусть в музыку в качестве антидепрессанта она не очень верила, но сама Саки могла только порадоваться тому, что человек нашел себя хоть в чем-то. Ведь всем им нужна была цель в жизни, к которой они могли стремиться...

Неожиданность в лице Миши испортила им все планы. За все свое время пребывания, Саки до сих пор не привыкла к студсовету. Они едва не втоптали ее в грязь, стоило ей забыть в столовой свою студенческую карточку, при этом розоволосая Микадо Шиина громогласно хохотала, заставляя всё внутри сжиматься от ожидания неприятностей. Карточку ей вернули, благодаря одному наблюдательному ученику, который принес её в студсовет, но перед этим Саки вдоволь наслушалась о своей безалаберности и неряшливости. После этого она старалась не попадаться студсовету на глаза лишний раз, а тут внезапно появившаяся помощница президента утащила за собой её провожатого, пытаясь втолковать одноглазому что-то про рок-группу и незаполненные документы. Саки осталась стоять одна - облокотившись на свою трость, она глядела им вслед и уже было собиралась уходить, как вдруг за тоненькой дверью музыкального класса раздался какой-то звук. Заинтересовавшись и подойдя поближе, Саки убедилась, что ей не послышалось - в классе и правда кто-то играл. Девочка осторожно попробовала октрыть запертую дверь и та неожиданно легко поддалась, пропуская её в священную обитель музыкантов Ямаку... Правда, на этот раз обитель была пуста, если не считать одинокой фигуры в коляске, длинными пальцами едва касающейся клавиш рояля, стоявшего на небольшой сцене. Бодренькая музыка, название которой Саки не знала, захватила "эльфийку" - она впервые слышала как играют в живую. И было неважно, что девушка перед ней, недовольно хмурясь, случайно ошибалась или тональность сбивалась, Саки просто слушала и понимала что пришла сюда не зря. Аккуратно подойдя поближе, Саки дождалась, пока незнакомка закончит музицировать и начала хлопать в ладоши, благодаря черноволосую азиатку с суровым профилем за её игру. Ближе подходить она пока не решилась, чтобы не смущать пианистку.
"А как она вообще играет без ног?" — Единственное, о чем успела подумать Саки после игры незнакомки.

Разглядывали они друг друга неприлично долго, пока Саки не догадалась слегка сместиться и выйти на свет. Под суровым взглядом незнакомки хотелось сжаться и забиться в угол, но в ней не чувствовалось прямой агрессии - скорее неловкость от ситуации, в которую её загнала сама Саки своим появлением. Бывают таки люди, очень добрые внутри, но сперва посмотришь - сама брутальность и бессердечность. Хотя, конечно, Саки не бралась утверждать наверняка, ведь она могла помешать внутренней музе, а это уже серьезное преступление.
Неловко отряхнувшись, она улыбнулась и наклонила голову, внимательно слушая её слова. Нет, пианистка не злилась, скорее смущалась чего-то. Скорее всего, она еще не привыкла к коляске - вон как ноги руками прикрывает. Саки и сама не хотела оказаться на этой жуткой паре колёс - это как расписаться в собственной беспомощности. Хотя, конечно, ей было бы проще, чем мучиться с этой глупой тростью.
— Не совсем так. Я пришла сюда на экскурсию, но мой провожатый был вы-ну-жден ме-ня по-ки-ну-у-уть, — Саки стоило большого труда взять себя в руки и избавиться от внезапно возникшего волнения, искажавшего её слова, — Кхм, прошу прощения, если я помешала. Вы замечательно играете...
Девочка кивнула в подтверждение своих последних слов и шагнула поближе. Издалека это наверняка выглядело комично - она словно переставила неподвижную ногу вперед, с силой налегая на трость. Но это, судя по всему, незнакомую пианистку не смутило - она продолжала смотреть на Саки, словно ожидая чего-то.
— Ах да, где же мои манеры... Меня зовут Эномото Саки, я второгодка. — "Эльфийка" отвесила глубокий поклон, едва не потеряв равновесие при этом, — Если быть до конца честной, моего провожатого увела Микадо Шиина из класса 2-3, так что вам ещё повезло. В выходные дни почти вся клубная деятельность запрещена, так ведь?
В словах Саки не было осуждения или насмешки, скорее наоборот, она проявляла участие и пыталась подбодрить пианистку, решившуюся на отчаянный поступок. О студсовете ходило множество слухов, в основном не самых хороших, так что она не позавидовала бы темноволосой японке, если бы Миша перехватила бы их уже внутри. Меньше всего Саки хотела внезапного скандала, но сейчас ей больше всего хотелось послушать еще игры на рояле. Вот только как попросить об этом, не обидев при этом эту суровую девушку, она не знала...
— Что это было за... про-из-ве-дение? — Последнее слово, непроизвольно выделяемое по слогам, напугало даже саму девочку. Она искренне надеялась, что незнакомка простит ей такую невежливость. В конце концов, это случалось с ней редко и исключительно из-за волнения. А как тут не волноваться, когда вот-вот начнёшь призывать человека нарушать школьные правила?

Девушке, стоявшей перед Саки, определенно приходилось делать над собой некоторые усилия. По виду она была совсем невозмутимой, суровой, но во взгляде нет-нет, да проскользнет некоторое количество боли, которую приходится держать в себе. Наверное, её игра это своеобразный способ выплеснуть накопленное.
"Первый класс?" - Саки недоуменно посмотрела на кажущуюся в два раза старше её собеседницу. Нет, конечно, она ей поверила, а как же иначе? Но Сачи-сан казалась очень взрослой, а точеные, словно из мрамора, черты лица накидывали ей еще пару годиков. Да и из-за кресла-каталки было не понять рост... В общем, Саки не сразу поняла что смущает свою неожиданную собеседницу, и отвела взгляд в сторону. Она не сказала свой класс при представлении, а теперь исправляться было даже как-то стыдно, что ли. Вместо этого Саки с видимым интересом посмотрела на рояль, потом на Сачи-сан и как-то неожиданно криво улыбнулась. Она поняла, почему же та решила играть в одиночку. Девушка просто стеснялась публики, наверняка не желая насмешек или критики. Оно и понятно, новички долгое время не могли понять, почему же над ними никто не смеётся, не дразнит их, и все вокруг делают вид, будто никаких проблем у тебя нет. Саки, сама страдавшая в своей прошлой школе от негатива со стороны окружающих, тоже долгое время ощущала себя не в своей тарелке здесь, в Ямаку.
— Здесь нет ничего такого, — неожиданно даже для самой себя, сказала она, — наоборот, все вокруг оценят любой талант, Сачи-сан. Но я могу попросить... Не могли бы вы сыграть ещё что-нибудь, если вспомните? Это будет как бы вместо экскурсии.
Девочка, не дожидаясь ответа, развернулась бочком и стала неторопливо подниматься на импровизированную сцену, совсем не стесняясь своей неуклюжей походки. Она любила музыку, особенно такую, классическую. Пусть даже нечто весёлое, непринужденное.
— Я просто постою рядом и послушаю, хорошо? — Спросила Саки, остановившись в полутора метрах от коляски черноволосой японки, — Я видела как играют пианисты, но только по телевизору. В моей прошлой школе у нас были занятия музыкой, но там в основном было хоровое пение, а меня туда не брали.
В словах Саки не было злости или ненависти, только грусть от осознания собственной неудачи. Но что она могла поделать, если репетировать стоя там приходилось по часу или двум, а она не могла столько выдержать со своей ногой, больше похожей на закостенелый, негнущийся "обрубок"?
Для Саки игра была чем-то вроде таинства, которое было ей недоступно в силу ограниченности. Ограниченности разума, естественно, физические проблемы были тут не причем. Хотя и о них стоило помнить, конечно же. Вряд ли она смогла бы осилить рояль со своей нерабочей ногой и судорогами, а так же проблемой с моторикой... Но это не мешало девочке наслаждаться игрой других. И пусть игра далеко не идеальна, а сама пианистка стесняется...
"Надо пригласить её в наш арт клуб." - подумала Эномото Саки, выжидающе смотря на лицо Сачи-сан. Она не знала, согласится ли та сыграть что-нибудь, или откажет, но мысленно была готова к любым вариантам. Даже если бы ей прямо сейчас указали на дверь, она бы не обиделась, и уж тем более не стала бы мстительно жаловаться студсовету, как наверняка поступили бы некоторые не самые хорошие личности.

Саки было нелегко смириться с тем что в итоге она не сможет делать многое из того, что доступно остальным людям. Окружающий мир по началу казался ей ненавистным, а другим людям она завидовала. Ведь это так просто : обвинить в своих проблемах других! Сделать вид что ты не при чём! Но Саки смогла однажды перебороть себя и начать положительно смотреть на вещи. Абстрагировавшись от своих проблем, она стала своеобразным громоотводом для других людей. Ведь "каждый день это дар". Каждый час на весь золота. А каждая минута - миниатюрный бриллиант. Таким стало жизненное кредо Эномото Саки... И сейчас, смотря на замершие пальцы черноволосой Сачи-сан, она хотела объяснить ей, что вовсе не нужно стыдиться того, чем наградила её судьба. Сказать, что всё будет хорошо, что теперь она наверняка найдет здесь друзей и подруг, что нужно ценить время, которое она проведет в интернате...
  Но она, разумеется, не сказала. Это было бы очень грубо, лезть прямо в чужую душу. В конце концов, уже достаточно того, что она сказала пол минуты назад. Сачи-сан тогда восприняла её слова с легкой ноткой удивления, хоть и старалась его не показывать. Но у неё буквально на лбу было написано... Саки вспомнила саму себя в первое время после оглашения дагноза и улыбнулась, но продолжить размышления ей не дали - девушка перед ней взяла первые ноты, кончиками пальцев скользя по клавишам. Взор Саки был направлен именно на пальцы первогодки, ухо ловило негромкую игру, а левая нога внезапно задрожала от напряжения. Сачи-сан играла, а Эномото стояла и вслушивалась. Музыку она знала, слышала пару раз по телевизору. Лунная Соната...  "Интересно, почему она выбрала именно эту мелодию, внезапно подумала Саки, и тут же продолжила мысль: Видимо, ей близка такая... трагическая музыка." Почему она считала Сонату трагической, девочка не знала. Наверное, это был синоним "глубокой". Краешком слуха Саки подметила небольшие огрехи и отличия от телевизионной версии, но ничего не сказала. Что бы это изменило? Зато в музыкее слышалась тоска, прямо явственно чувствовалась. Лицом Сачи-сан не менялось при игре, но глаза, сосредоточенно буравящие собственные руки, аккуратно вдавливающие клавиши... Знающему человеку, умеющему чувствовать и сопереживать, они могли сказать многое. Саки едва удержалась от того, что бы подойти и положить ей руку на плечо. Хотя, может она сама себе накручивала.
  Но ведь и ей близка такая музыка! Можно сколько угодно корчить хорошую мину при плохой игре, но результат будет одинаков. От судьбы не уйдешь, так или иначе. Почему бы хоть на секунду не пропитаться трагедией, трагедией всех ребят, учащихся в интернате Ямаку? Их трагедией...
Финал пришел внезапно. Мелодия стихла, в зале наступила тишина. А затем её нарушил негромкий, срывающийся голос, с дрожащими нотками произнеся: — Б-б-благодарю за игру.
Саки замолчала, а по щекам у нее текли слёзы. Она впервые боялась, что не выдержит. Было одновременно стыдно перед Нономией-сан за то, что она дала слабину, и чувствовалась злость на себя. разве можно было забыть собственное кредо, о котором она вспоминала минуту назад? Подавив в себе остатки негативных эмоций, Саки с видимым трудом вытащила тоненький девичий платочек и принялась утираться.
— Прошу прощения, я переволновалась. Я хотела бы научиться играть так же, но... Это невозможно. — коротко качнув головой, Саки улыбнулась. Она вновь стала собой, к добру или худу.

От прикосновения Саки едва не потеряла равновесие - проклятущая нога сегодня вела себя особенно мерзко, всячески пытаясь повалить молоденькую азиатку на пол, да там её и оставить. В другой день Саки вообще бы постаралась меньше стоять, ходить или вообще осталась бы дома, но воля гнала ее вперед. Воля заставляла ее стоять на ногах почти всё время, пока Нономия-сан играла, воля заставила её удержаться на ногах и не отпрыгнуть от неожиданного прикосновения едва знакомого человека. Она лишь едва заметно вздрогнула, когда ее руку, наконец, отпустили. Жест Сачи казался чем-то необычным. Да, Саки и до этого жалели, причем иногда даже помогали, но искренности она не чувствовала. Разве может зрячий понять слепого, а нормальный, здоровый человек безногого? А вот они, раненые судьбой, понимали здоровых людей. В самом деле, что им проблемы других? Никто не стал бы заморачиваться с сопереживанием больным людям, кроме разве что родственников и уж совсем "из ряда вон" людей. Поэтому на фальшивые улыбки и слова ободрения Саки лишь грустно улыбалась и кивала, едлая вид что ей приятно. Но плакать на публике или проклинать судьбу? Нет, такого не было. А тут, в окружении людей, физическое состоянии которых подорвано, она могла дать волю чувствам, показать свою чувствительную натуру. Может быть, даже помочь кому?
  Но девушке перед ней помощь не требовалась. Несмотря на суровые черты лица и кажущийся бездушным взгляд, в ней чувствовалась воля, которая была посильнее стального кулака самой Саки. Такая точно не пропадет, да и душу отвадить с кем попало не будет. И это было прекрасно!
— Выбор прекрасный, надо заметить... — Саки улыбнулась, все еще утирая лицо, — Хотела бы я вас поблагодарить, но я давно забыла, каково это - быть благодарной по-настоящему. — В её голосе слышалась грусть и самоирония, — Тем не менее, я хочу запечатлеть это мгновение в своей памяти. Не каждый день музыка вызывает столько переполняющих эмоций.
  Она склонила голову, словно признавая превосходство Сачи в возможностях. И дело было не только в игре... Но стоило только грусти уйти, как Саки вновь улыбнулась и взмахнула левой рукой, словно она дирижировала невидимым оркестром. Вышло криво, но на собеседницу эффект, определенно, произвело.
— Я совершенно точно приду сюда в это время в следующее воскресенье. Если дверь будет открыта, с удовольствием послушаю ещё что-нибудь. А если нет, то ничего страшного! — Саки в подтверждении своих слов взмахнула своей тростью, оторвав её от земли. Это было ошибкой Эномото - нога сразу поехала, не способная держаться на закостеневших, отказывающих мышцах, и девочка с глухим стуком упала на пол пятой точкой, с удивлением уставилась глазами перед собой, словно не веря в случившееся. Она не успела среагировать - настолько была увлечена изучением лица Сачи, что опомнилась только смотря на неё снизу вверх. Воцарилось молчание.
— А мир отсюда совершенно другой... — потрясенно заявила Саки, даже не пытаясь встать. Сейчас она находилась ниже Сачи, возвышавшейся на своей каталке и ошеломленно смотрела по сторонам, словно пытаясь понять как же так получилось, что она оказалась на полу. — ...!!! То есть, прости, я совсем не это имела в виду. — Саки смутилась и покраснела, ощущая на себе каменный взгляд. Она и не заметила как перешла на "ты".